Не вешать нос, гардемарины! - ролевая онлайн-игра

- Вот! - Никита бросил кошелек на стол. – Бери.
- Благодарствую, князь! - Фома Игнатьевич поспешно убрал кошелек в ящик того же стола: скорее даже смахнул его туда, быстро, осторожно, но с почтением. – Благодарствую!.. – И словно по волшебству в его руке оказался документ, заверенный печатью государыни. – Пожалуйте! Только из завсегдашнего расположения к Вам, князь, - деликатно проговорил он, проводя полным пальцем по бумаге и отчеканивая каждое слово. – Корсака паспорт.
Оленев мельком взглянул на печать и убрал Алешин документ во внутренний карман камзола.
- И еще, ваше сиятельство, - доверительно наклонился Фома Игнатьевич к юному князю, - предупредить хочу: на Корсака вашего дело заведено. – Никита недоуменно вскинул брови. – Да-а! – кивнул писарь и заговорщицки понизил голос: – Теперь он государев преступник!
- Как это?! – воскликнул Никита, ошалело посмотрев на писаря, потом обвел глазами комнату, словно пытался осмыслить, что это за место такое, где возможно сказать вопиющую бессмыслицу и глупость.
Фома Игнатьевич набожно перекрестился.
– Вот истинный крест! – Он наклонился еще ниже. - Вчера Котов бумагу принес. И велел срочно переписать. И ту бумагу, и первоначальный листок забрал и велел молчать.
Глаза Оленева горели.
- Вздор! – в подобные моменты в нем проявлялся истинный князь: гордый, справедливый, благородный. – Котов куражится, потому что ему Алешка по роже дал! – скороговоркой выпалил Оленев.
- Ваше сиятельство, про побитую рожу ни единого слова, а написано, что Корсак этот при Бестужевой служил посыльным. – Писаря вся ситуация будто забавляла. Но скорее всего, подумал юноша, это защитная реакция на страх, государственную тайну раскрыл как-никак!
- Поторопился Котов… - сквозь зубы процедил Никита. Крылья его точеного носа гневно трепетали. Юноша скользнул глазами по влажному от пота лицу писаря. – Где он?
- Нет нигде штык-юнкера нашего. – Фома Игнатьевич нервно хихикнул. – Директор гневается! А может, делает вид, что гневается…
Но Никите было не до смеха.
- Где та бумага, которую Котов на Алешку настрочил? – металлическим голосом произнес он.
- Тише, ваше сиятельство! – писарь в страхе оглянулся, не подслушивает ли кто. – Тише!.. Надо полагать, в его кабинете… - Он знал, что последует за этими его словами.
И Оленев не заставил себя ждать:
- Я должен попасть в этот кабинет! – не терпящим возражений голосом заявил юноша.
- И думать забудьте! Дело секретное… - Посерьезнел писарь, однако голос его прозвучал не очень уверенно.
Никита, не отрывая взгляда от лица писаря, сунул руку во внутренний карман. Глаза Фомы Игнатьевича, до этого также неотрывно смотревшие на юного князя, метнулись за его рукой, но сразу же вернулись, наткнувшись на выразительный серый взор. Рука писаря словно сама собой открыла все тот же ящик стола, и тонкие пальцы Никиты опустили в него две золотые монеты.
- Ох! – шумно выдохнул Фома Игнатьевич, взмокнув от волнения. – О-о-о! – Вслед за монетами Никита поставил на край стола гаврилов бальзам. Писарь поспешно убрал этот последний аргумент под кровать и потянулся за ключами, непрестанно шепча молитву и мелко крестясь. – Все документы сосредоточены в шкапчике у окна… - Как бы между прочим промолвил писарь. - Господи, спаси и сохрани нас!.. Прости нам грехи наши тяжкие… Господи…
Крепко сжимая ключи в руке, Никита поспешил в кабинет штык-юнкера. Шкатулка с бумагами была доверительно оставлена на письменном столе. Оленев стал быстро просматривать документы. «Ах ты, негодяй! – презрительно искривились губы Никиты. - Сколько пасквилей на добрых людей настрочил!.. Ничего, и тебя найдет кара Божия! – Он внезапно вспомнил, что Котов пропал: – Если уже не нашла… Вот они!»
Донос был написан лаконично, но в редких эпитетах, в самих знакax препинания чувствовалось вдохновение. Трудно было узнать Алешу Корсака в герое котовского «эссе» - лукав, необуздан, подвержен самым худым и зловредным помыслам, одним словом, злодей!
За окном послышались чьи-то шаги. Никиту обдало холодом. За кражу государственных документов можно было голову сложить, но Оленеву не было страшно, все его мысли занимало спасение Алексея и гнев на Котова. Юноша застыл.
- А-а-а! Помогите! – в окне показалось искривленное ужасом лицо молодого человека, которого они с Сашей и Алешкой видели в этом самом кабинете. – Помогите! – вопил он, заглядывая внутрь. Искал он, по всей видимости, Котова, но его не обнаружил и с воплями побежал дальше. – Господи, что это?.. Помогите!..
До Никиты донеслось хриплое «Прикончу сейчас!», точно тому молодому человеку не принадлежавшее, и он, выхватив шпагу, выскочил на улицу.
- Помогите! Помогите! Братуша…
«Так это брат Котова!» – молнией сверкнуло в голове Оленева. То-то ему его физиономия знакомой показалась…
Вопли и возня продолжались.
- Стой! – крикнул Никита, недоумевая, почему до сих пор не видно сторожа с собаками. – Стой! – возопил он, увидев, как какой-то человек вынимает из ботфорта клинок, и бросился к нему.
- Помогите! – исступленно заорал Котов-младший, тоже узрев это.